Ноябрь Вот листья, цвета гноя и скорбей, - Как падают они в моих равнинах; Как рой моих скорбей, все тяжелей, желтей, - Так падают они в душе моей. Лохмотьями тяжелых облаков Окутавши свой глаз слепой, Поник, под ветра грозный вой, Шар солнца, старый и слепой. Ноябрь в моей душе. Над илом ивы чуть видны; в туманы, Мелькая, черные уносятся бакланы, И льется крик их, долгий, точно вечность, Однообразный, - в бесконечность. Ноябрь в моей душе. О, эти листья, что спадают, Спадают; О этот бесконечный дождь И этот вой средь голых рощ, Однообразный, рвущий все в душе!.. Перевод Г. Шенгели Не знаю, где Это где-то на севере, где, я не знаю, Это где-то на полюсе, в мире стальном, Там, где стужа когтями скребется по краю Селитренных скал, изукрашенных льдом. Это - холод великий, едва отраженный В серебряном зеркале мертвых озер; Это - иней, что точит, морочит - бессонный, Низкорослый, безлиственный бор. Это - полночь, огромный скелет обнаженный Над серебряным зеркалом мертвых озер, Это - полночь, что точит, морочит, хохочет, Но раздвинуть руками гигантскими хочет Холодный и звездный простор. В дали полуночной безвольной Это смолкнувший звон колокольный, Это убранный снегом и льдами собор. Это хор похоронный, с которым без слов я рыдаю, Литургия Великого Холода в мире стальном. Это где-то, - не в старом ли северном крае? - не знаю! Это где-то, - не в старом ли северном сердце? - в моем! Перевод В. Брюсова Часы Ночью, в молчании черном, где тени бесшумные бродят, - Стук костыля, деревянной ноги. Это по лестнице времени всходят и сходят Часы, это их шаги! Вокруг устарелых эмблем и наивных узоров Цифр под стеклом утомительный ряд. О луны угрюмых, пустых коридоров: Часы и их взгляд! Деревянный киоск роковых откровений, Взвизги напилка, и стук молотков, И младенческий лепет мгновений, - Часы и их зов! Гроба, что повешены всюду на стены, Склепы цепей и скелетов стальных, Где кости стучат, возвещая нам числа и смены- Часы и весь ужас их! Часы! Неутомимы, бессонны, Вы стучите ногами служанок в больших башмаках, Вы скользите шагами больничных сиделок. Напрасно вас молит мой голос смущенный. Вы сдавили мой страх Циркулем ваших безжалостных стрелок. Перевод В. Брюсова Декабрь Под бледным небом по полям туман ползет, Земля от холода вся в трещинах глубоких, На рыжих склонах инея налет, И над безмолвием трещат, кричат сороки. Как стая гарпий злобных и жестоких, Кусты сражаются, и ветер листья рвет, Тряпье осеннее, и там, в полях далеких, Как будто кто по наковальне бьет. Зима унылая! Твой холод беспрестанно Сжимает душу мне своей рукой титана, И тот же звон глухой плывет издалека, Тоскливый звон из церковки соседней Твердит, что там собрали в путь последний И в землю опускают бедняка. Перевод Ф. Мендельсона Холод Огромный светлый свод, бесплотный и пустой, Стыл в звездном холоде - пустая бесконечность, Столь недоступная для жалобы людской, - И в зеркале его застыла зримо вечность. Морозом скована серебряная даль, Морозом скованы ветра, и тишь, и скалы, И плоские поля; мороз дробит хрусталь Просторов голубых, где звезд сияют жала. Немотствуют леса, моря, и этот свод, И ровный блеск его, недвижный и язвящий! Никто не возмутит, никто не пресечет Владычество снегов, покой вселенной спящей. Недвижность мертвая. В провалах снежной тьмы Зажат безмолвный мир тисками стали строгой, - И в сердце страх живет пред царствием зимы, Боязнь огромного и ледяного бога. Перевод Г. Шенгели Осенний час Да, ваша скорбь - моя, осенние недели! Под гнетом северным хрипят и стонут ели, Повсюду на земле листвы металл и кровь, И ржавеют пруды и плесневеют вновь, - Деревьев плач - мой плач, моих рыданий кровь. Да, ваша скорбь - моя, осенние недели! Под гнетом холода кусты оцепенели И вот, истерзаны, торчат в пустых полях Вдоль узкой колеи, на траурных камнях, - Их рук - моих, моих печальных рук размах. Да, ваша скорбь - моя, осенние недели! В промерзшей колее колеса проскрипели, Своим отчаяньем пронзая небосклон, И жалоба ветвей, и карканье ворон - Стон сумрака - мой стон, затерянный мой стон. Перевод Г. Шенгели Страх Растет мой древний страх в равнине ледяной, Где Пастырь Ноябрей трубит, безмерно старый. Стоит он, как беда над робкою отарой, Трубит он, клича смерть из глубины земной. Над совестью моей, над грустною страной Трагический рожок напрягся в муке ярой. Кричит он вдалеке, грозит он смутной карой Над кровью ивняка, над стылою волной. И овцы черные с клеймом багрово-красным Вернулись под бичом тем вечером ненастным В загон моей души, как скопище грехов. Мой неуемный страх растет во мгле морозной, Где в мертвой тишине трубит о буре грозной Старейший изо всех жестоких пастухов. Перевод Ю. Александрова